СТИХИ И ПЕСНИЗнамяЛёгкие пальцы коснулись тебя,Тонкий рисуя узор. Острые иглы пронзили тебя, Царский верша приговор. Алая нить, вслед за белой струясь, Ровными ляжет стежками. Над колдовскими руками Лишь мастерицы - не кесаря - власть. Кесарь с нами! Кесарь с нами! - Легионы ждали знамя. Лёд и пламя, лёд и пламя Вьются весело по кресту. И цветёт перед глазами Ало-белыми лепестками Трижды проклятое знамя, Нас ведущее в пустоту. Чёрною тучей нависла опять Над городами война. Что за мученье - тебя вышивать, Белая с алым чума! Бледные пальцы исколоты в кровь, Алые пятна на ткани. "Скоро ль закончите, пани, Вышивку?" - кто-то справляется вновь. Кесарь с нами! Кесарь с нами! - Легионы ждали знамя. Лёд и пламя, лёд и пламя Вьются весело по кресту. Заливая ткань слезами, Вышивальщица сказала: "Трижды проклинаю знамя, Нас ведущее в пустоту!" Всё это было. Но боги мудрей И разрешили вопрос: Креп - для гробов, а гробы - для царей; Белое с алым - для роз. Страшное знамя забыто в углу В зале, где пламя гуляет. Время свой бег замедляет. Мир погружается в хаос и мглу. Косарь с нами! Косарь с нами! - Хорошо пылает знамя! Ало-золотое пламя Вьётся весело по кресту. Прах ногами попирая, Смерть идёт, не замечая Трижды проклятое знамя, Нас приведшее в пустоту. В начало Чёрный магВетер над спящей рекой, шелест дремлющих трав…Кто-то пойдёт за тобой, кто-то встанет, упав, Чтобы продолжить свой путь - или падать опять, Снова посмев у тебя на дороге стоять, Кто-то зажмёт в кулаке сталь, Кто-то пойдёт налегке вдаль… Вряд ли ты вспомнишь о них, и, пожалуй, ты прав. На берегу этой медленной тихой реки Время само невзначай замедляет шаги. Время стоит пред тобой, ты стоишь перед ним, Оба - в молчанье; и прошлое тает, как дым, Как на рассвете звезды свет, Как на песке у воды след. Время - такой же бродяга, как сотни других. В реку роняет луна серебро и мечты Гладит прохладной ладонью русалок хвосты - Тех, что недвижно лежат на речном берегу, Древние клады на илистом дне стерегут, Волосы чешут и снов ждут, Травы полночных лугов жнут. В их равнодушных глазах отражаешься ты - Ты, проходящий одним из видений их снов, Ты, никогда не считавший бегущих веков, Ты, откровения ищущий в лунной ночи, Ты, о кого спотыкаются солнца лучи, Домом избравший навек мрак, Ныне уж не человек - маг, Чёрный Воитель, избегнувший светлых оков. В начало Центр паутиныКровью своей поливая странныйУзор на невидимой чёрной ткани, Серебряной нитью его вышиваю. Вижу - не видя, знаю - не зная. Центр паутины плещется светом. Нитка дрожит под нездешним ветром. Скрытое тьмою медлит с ответом. Осень крадётся следом за летом. Ветер в полях пригибает травинки. Дождь проливает на землю слезинки. Вечная ночь города затопляет. Вижу - не видя, знаю - не зная. Центр паутины трепещет как сердце. Бьётся во мраке безумное скерцо. Разницы нет между жизнью и смертью В мире, где небо смешается с твердью. Капли дождя превращаются в льдинки. Пеплом на землю ложатся снежинки. Эта зима - без конца и без края. Вижу - не видя, знаю - не зная. Крови напившись из чаши старинной, Силой наполнился центр паутины. К детям своим Нерождённая выйдет… Знаю - не зная, вижу - не видя. В начало Замок-над-МиромТам, за пределом яви,Плещет стальное море, Замок Владыки Мира Высится над скалой. Зверь с золотистой гривой, Белый, как снег январский, Встал на уступе, в дали Взор упирая свой. Тонким хрустальным рогом Он раздвигает тучи, Чтобы не заслоняли Призрачный горизонт, Ибо от горизонта В пламенном вихре крыльев, Мир оглашая рёвом, К Дому летит Дракон. Он упадёт устало На одинокий остров, Пробороздит когтями В теле скалы следы. В замок войдёт отцовский С белым Единорогом, Скажет: "Как пить охота! Милая, дай воды…" Он обернётся просто Средних лет человеком. Дева с косой златою Нежно прильнёт к плечу… Что они будут делать, Боги нам не откроют. Ты можешь в них не верить. Я в них верить хочу. В начало Кельтские сумеркиКельтские сумерки. Боги блуждают по миру,Боги заходят в дома и садятся к огню. В полых холмах им бывает тоскливо и сиро. Осень. В лесах поредевших уныло и сыро. Древняя слава тихонько гниёт на корню. Кельтские сумерки… Ламмас остался далече, Там, в лабиринтах запутанных тёмных веков. Хлебные куклы, лепёшки, горящие свечи - Всё, что осталось. И разве от этого легче, Если о главном не помнят потомки богов? Кельтские сумерки… Буйный экстаз Равноденствий - Где он, конец отмерявший сезонам земным? Пряная радость священных волнующих действий, Юность земли, человечества яркое детство… Скрылось, истаяло, будто туман или дым. Кельтские сумерки… Бубны и свечи Самайна, Близость к тому, что во мраке таилось весь год. Стали прозрачней покровы, засовы - случайней. Жизни и смерти влекущая, вечная тайна Дверь приоткрыла и гостя отважного ждёт. Кельтские сумерки… Солнцестояний сиянье, Единоборство извечное ночи и дня, - Где оно? - В смутных напевах старинных преданий: Сборы омелы, серпов золотое мельканье… Да в новогоднем параде ночного огня. Кельтские сумерки… Жгучее пламя Бельтайна, Юность бурлящая, праздник пьянящий любви, Яблонь кипенье и лент на ветру трепетанье, Жаркие вздохи, ожог от простого касанья, Хмель полнолунья, бродящий в горячей крови… Кельтские сумерки… Правда ли умерло, стерлось? Или живёт, затаившись, в чащобах лесных? Ночь над уснувшей землёй покрывалом простёрлась. А на холме к небу тянет ладони костёр наш. Встретим же звонкими песнями праздник весны! В начало Святочная песенкаВзлетают весёлые искры -Полено горит в очаге; Играют шампанского брызги В бокале на тонкой ноге. Ярится за окнами стужа И воет тоскливо метель. Но радостной песней согреют нам душу Гитара, бубенчик, свирель. Пусть солнцем осветится небо, И в дверь постучится весна, И будут пшеница для хлеба И полные бочки вина. Священное Древо в наряде Из праздничных ярких огней. Здесь фея при полном параде И пять красногривых коней, Конфеты, еловые шишки И россыпь "дождей" золотых… Когда горсть зерна мы бросаем "для мышки" - Мы помним о предках своих. Пусть солнцем осветится небо, И в дверь постучится весна, И будут пшеница для хлеба И полные бочки вина. Хоть более тёмной и длинной Ты ночи не встретишь в году - Из мрака напевом старинным Мы вызовем Сына-Звезду. Лишь к небу напев понесётся - Глаза Он откроет тотчас, И Мать Его томно во сне улыбнётся, Приветствуя Сына и нас. Пусть солнцем осветится небо, И в дверь постучится весна, И будут пшеница для хлеба И полные бочки вина. В начало Монолог драконаКопьё застряло под ребром,И хвост отдавленный немеет… Ей богу, он вот-вот сумеет Смахнуть башку мне топором! Топор сломался? - Не беда! Вон у него двуручник в ножнах. Ну, право слово, как же можно Младенцев присылать сюда? А всё король, ядрёна вошь! Без исполнения закона - То бишь похода на дракона - Мол, дочку хрен мою возьмёшь! И очень зря: ведь ей уже Десятый годик как не двадцать. Но он - король, куда ж деваться, Хоть пусто у него в башке! Малец меч поднял - и упал. Полегче надо бы оружье… Ещё раз поднял, взвыв натужно, Но, вот досада, - не попал. И так мы с ним четвёртый час Тут развлекаемся усердно: То солнце жгло немилосердно, То дождиком полило нас… Свалился и уснул герой, Не завершив свой труд ударный. Накрою одеяльцем парня - Уж больно ветерок сырой! И сам пойду посплю часок, А то потом ведь снова драться: Принцесса человек в двенадцать Мне список принесла особ, Что норовят ей в женихи Набиться и полцарства схапать. Но у меня - четыре лапы, - А это всё же не хи-хи! - И их не сдвинешь просто так Ни с полуцарства, ни с принцессы. Короче, рыцари - балбесы, Король, естественно, - дурак, Принцесса - умница, а я, Наверное, четвероногий Камин летающий убогий И преданный её слуга. (А всё Амур, племянник мой: Мол, надо новый лук освоить. - Пальнул в меня своей стрелою, Да так пальнул - хоть волком вой!) Вот вечером она придёт - Мне раны нежно перевяжет, И сказку страшную расскажет, И колыбельную споёт… И если кто-то вдруг решит, Что он меня счастливей в чём-то - К пещере пусть моей с мечом да С конём и латами спешит! В начало ЭпилогНа щеке цветёт твоё дыханьеЛаданом и царственными розами, И одеты все воспоминанья Саванами, вышитыми Розмари. Кончилась последняя война, Сгинули и ангелы, и бесы все. Расцвела жасмином тишина Над могилой позабытой кесаря. Смолкли звуки яростных фанфар, И брусчатка сапогом не тронута. Кто нанёс решающий удар И нанёс ли - нынче разве вспомнит кто? Снова изукрашена трава По утру опаловыми росами. Битыми стекляшками - слова. Всё, как и должно, досталось Косарю. В чашах недопитое вино Отражает звёзд лучи холодные. Пылью тротуары занесло. Где теперь рабы и где свободные? Не тревожь исписанных листов: Всё неважно, что мы занесли туда. Мы с тобой таких не знаем слов, Чтобы ими выразить сокрытое. В снежно-белом шёлке простыней Замерли мгновенья торопливые. То ли топот призрачных коней, То ли сердца стук нетерпеливого… Из курильниц благовоний дым К небесам поднялся переплавленным… Косарь занят царствием своим, Ну а мы друг другу предоставлены. В начало ОтшельникОтшельник-недотрога,Потерянный для мира, В безжизненной пустыне Не скрыт от искушенья. Узреть желавший Бога, Ты здесь, слепой и сирый, Как муха в паутине, Во власти наважденья: Дева лунная, бледная, Не щадя зимних лет твоих, Зелье ночи запретное В кубок твой наливает. Ни кресты твои медные, Ни молитвы заветные. Ни святыни наследные От неё не спасают. Ты бьёшься в лихорадке, Ты потом истекаешь, От крестного знаменья Персты свело нещадно, И мысли в беспорядке. Ты словно утопаешь В размеренных движеньях Девичьих рук прохладных. В белых ризах сакристии Скрыты вечные истины, Людям евангелистами Принесённые свыше. Но усохшими листьями Буквы в воздухе виснут, и Сын Господень единственный Их, увы, не услышит. Прими же кубок с ядом, Забудь о светлом Фебе. Из Книги Ночи знаки В крови твоей забродят. Остекленевшим взглядом Лови знаменья в небе, Пылающем, как факел, Чьё время на исходе. Утони в его пламени, Позабудь свои "Амены" И в гвоздями израненном Теле солнечном Бога Возведи престол каменный Деве той, пой литании Совершенным рукам её Цвета лунного рога. В начало ОхотаСлышишь, рыщу по лесу,Носом фильтруя воздух, Злым желтоглазым бесом - Зверь пустоты межзвёздной? Замерли в страхе ели, Скалятся буераки, Траурной каруселью Кружатся зодиаки. Листья шуршат под лапой, Ставшие мёртвым прахом. Что ты сумеешь сделать С этим безумным страхом? Мчись меж стволов безликих, Падая и плутая. - В гонке хмельной и дикой Равных себе не знаю. Вцепятся корни в ноги, Выстрелят ветви-плети… Ждёт впереди пологий Спуск в подземелья Смерти. Не замирай у края: Нету назад дороги. Знай, здесь не расцветает Вечность, удел немногих. Чуешь моё дыханье Жаркой волной зловонной? Корчится мирозданье, Полнится небо стоном. Пляшут огни в болоте, Лес изменил обличье… Вот и конец охоте. Ты был хорошей дичью. В начало Бессмертный - 1Я знаю слишком много миров, слишком много людей,Слишком много деревьев, слишком много ветров. Я бродил по Вселенной, я был везде и нигде. Я блуждал в лабиринтах чьих-то призрачных снов. Я был Богом и тенью, Был водою и огнём. Все века и мгновенья Слились во мне одном. Я песчинка в пустыне, Я падучая звезда… Доныне И навсегда. Я знаю слишком много империй, слишком много царей, Слишком много религий, слишком много жрецов. Я вдыхал воскуренья с многих тысяч алтарей, Мне на руки стекала с сотен жертвенников кровь… Я был Альфой-Омегой, Был началом и концом. Я был воском и снегом. Я был Сыном и Отцом. Я был Змеем в Эдеме. Я был Фениксом в огне. И время Послушно мне. Я знаю слишком много истин и все тайны бытия; И только на один вопрос у меня ответа нет: О себе я знаю столько, что не знаю, кто же я; И бессмертен я, покуда не смогу найти ответ. Я был пеплом Содома. Я распят был, но воскрес. У меня был брат Ромул, Я изгнал его с небес. Я был Словом и Мыслью, Был молчаньем могил. И Жизнью, И Смертью был. Я был Светом и Сутью. Под землёй - и в небесах. И путём, и беспутьем, И колёсиком в часах. Я создал этот Космос… Но вот кто создал меня? - В нём ответ на вопрос мой "Кто же я?" В начало Конец ИмперииИгры на больших аренах,В городах, от крови пьяных, Капли красные в пыли… Новые бойцы на смену Подрастают, злы и рьяны. Это - Сумерки Земли. Цезарь, на своём помосте Ты похож не на владыку, А на злого петуха. Но, бросая черни кости, Ты, как Митра, светел ликом. Это - царствия труха. Где шагали легионы, В твердь впечатывая ступни, На клинках неся войну, - Стихли крики, смолкли стоны, Улетели мухи с трупов. Этим - не спасти страну. Кто заметил измененья, Кто поверил предсказаньям, Те мертвы уже давно: Лезвия вонзили в вены, Не терзаясь ожиданьем, С ядом выпили вино. Впрочем, ворошить былое - Это не всегда уместно. На себя бы посмотреть… Кровь мешается с золою. Дальше - наперёд известно: Запустение и смерть. Мы не лучше древних римлян, Но, наверно, и не хуже. Мы - такие же, как все. А века, что мчатся мимо, - Сплошь в огне и красных лужах, В алой, царственной росе… В начало Иллюзорные радости ИнтернетаЛучшим из собеседников посвящается. На циферблате шоколадном Застыли сахарные стрелки. И это было бы досадно, Когда бы не было так мелко. Вползает мрак в моё окошко. И ночь как шёлковая лента. И в бочке мёда - дёгтя ложка, Что соответствует моменту. Мне совы не приносят письма Уже четвёртую неделю. В моих твореньях мало смысла, И игры в мудрость надоели. А те, по ком ещё скучаю, Молчат, немы, как пирамиды. И поздней ночью чашка чая Не исцелит моей обиды. Я перед зеркалом волшебным Опять тоскую одиноко. Я снова пью настой целебный, Упрямо соревнуясь с Роком. Скажи, ты где теперь блуждаешь, О пленник звёздной паутины? Кого всезнаньем поражаешь, Пока я здесь в тревоге стыну? Но нет ответов на вопросы. Я зря сырой рассвет встречаю. В моём посланье строчек россыпь Ты не прочтёшь, увы, - я знаю. Случайно встретились с тобою В безбрежном чёрном океане - И вновь разведены судьбою… И ждать ли нового свиданья? В начало ЛегендаМы покинули Город -И за нашей спиною Вмиг задёрнулся полог Адамантовой мглы. Лишь равнина да горы Серебрятся луною Да развалины древней, Незнакомой стены. Мы бездомные дети, Мы бесплотные духи, Мы герои, которых Этот мир только ждёт. И серебряный ветер Нас приветствует сухо И в ночные просторы За собою ведёт. Рок таится, неведом, За седым перевалом, Вьёт свою паутину, Расставляет посты: После горя - победы, После взлётов - провалы, И глухая трясина, И гнилые мосты. Но клинки наши остры, И чисты наши души, Наша дружба и верность День за днём горячей. Звёзд алмазная россыпь Маяками нам служит, И серебряный ветер Бьётся в складках плащей. А когда мы вернёмся В наш покинутый Город И коней остановим Под замшелой стеной, Нам луна улыбнётся И отдёрнется полог Чёрной тьмы, открывая Нам дорогу домой. Путь закончен опасный. Вот обитель покоя! И дворец наш - гробница - Порастает травой. Нет, мой друг, ненапрасно Мы прошли столько боен: Мы смогли возвратиться В этот Город с тобой. В начало Новые богиУ нас есть тысяча летДо начала новой весны. Мы можем спать в зеркалах И смотреть волшебные сны. Нас не тронут войны Империй, Не заденет пламя Небес. Мы фатально неуязвимы В ожиданье Эры Чудес. Мы проснёмся однажды утром (Это утро новых эпох), Разомнём затёкшие мышцы - Каждый сам себе чёрт и бог. Мы разрушим до основанья Одряхлевший и сонный мир, Разметав его старые кости По кратерам чёрных дыр. И ты можешь тогда быть с нами, А можешь быть против нас, И можешь звать нас, как хочешь, И можешь выбрать сейчас. Нам не нужно елея и даней, Нам не нужно молитв и постов. Мы просто придём однажды И пребудем вовеки веков. В начало В королевстве сказочномВ королевстве сказочном,В центральной его части, Как-то раз вне графика Случилося несчастье. "Ужас! - возопил Грифон. - Срочно нужен лекарь!" В общем, так: один Дракон Влюбился в Человека! Разразились рёв и писк, - И только старый Василиск Громко взвыл из-под камней: "Дракон большой - ему видней!" "Что же, что двуногая, - Кричал Дракон любовно, - Из двуногих многие Нас любят, безусловно! Если все мои друзья Мне врагами стали - Не пеняйте на меня, - Я уйду из стаи!" Разразились рёв и писк, - И только старый Василиск Громко взвыл из-под камней: "Дракон большой - ему видней!" А любовь его в семье Слышит только ругань. Ведь для них драконы все - Злобные зверюги. Обещал отец убить Дочь в порыве гнева. И ушли к кентаврам жить Дракон и его дева. Разразились рёв и писк, - И только старый Василиск Громко взвыл из-под камней: "Дракон большой - ему видней!" В королевстве сказочном Не видать идиллий - Льют Дракон с Драконицей Слёзы крокодильи. Только горю не помочь, И растёт тревога: У Драконов вышла дочь За Единорога! Пусть Дракон не умён, Но виновен не Дракон, А тот, кто выл из-под камней: "Дракон большой - ему видней!" В начало Странствия ПсихеиСвечка плакала в ладони,Воск стекал по бледным пальцам… За поступок беззаконный Ждёт меня судьба скитальца. Сапогов моих железных Хватит мне на век мой долгий. Знаю, плакать бесполезно. - Это время тратить только. От трясины тянет смертью, Бледный месяц в тучах тонет. Где ты, милый мой? ответь мне! Свечка плакала в ладони… Посох мой, обитый сталью, В твердь вонзается земную. Где-то там, за синей далью, Я нам встречу наколдую. Капля воска золотая На лицо твоё упала. Как виденье, ты растаял - И темно на сердце стало. Старый плащ дорожной пылью Весь покрыт. Устали ноги. По ночной степи унылой Я плутаю без дороги. Я ищу тебя по свету. Свечка плакала в ладони… Отзовись же, милый, где ты? Чёрный ветер в небе стонет. Я ловлю твою улыбку В лунных бликах, в искрах звёздных - И в крови играют скрипки, И поют, качаясь, сосны. Даже в снах тебя не вижу. Месяц спрятался в затоне. Огонёк светился рыжий, Свечка плакала в ладони… Но однажды, может статься, Отметут разлук метели; Я проснусь в твоих объятьях, В жемчугах твоей постели. В начало Крысиный маршРаз-два-три-четыре!Передней правой, задней левой! Раз-два-три-четыре! Передней левой, задней правой! Струится серая река по улицам пустым, И чует нос издалека вонь трупов, гарь и дым. Там мёртвые горят тела. Ну всё, теперь держись! Теперь начнётся, брат мой крыс, совсем другая жизнь! Раз-два-три-четыре! Передней правой, задней левой! Раз-два-три-четыре! Передней левой, задней правой! Мы войско серое Чумы, мы боевой дозор. По зову Чёрной Госпожи мы вылезли из нор, И сотни тысяч серых лап стучат по мостовой, А где-то в вышине набат звучит во тьме ночной. Раз-два-три-четыре! Передней правой, задней левой! Раз-два-три-четыре! Передней левой, задней правой! О бедный, глупый человек! Ты так нас не любил! Ты кошек поселил в домах, ты ядом нас травил, И крысоловок жадных рты знакомы были нам… Но "Дети, - молвила Чума, - за вашу боль воздам!" Раз-два-три-четыре! Передней правой, задней левой! Раз-два-три-четыре! Передней левой, задней правой! В начало На самом делеДо того, что на самом деле,От того, что в воображенье, - Как от выстрела до апреля - Расстоянья и поколенья. Тридцать первое ли июня, Двадцать пятое ль измеренье - Все надежды растратив втуне, Вряд ли мы обретём прозренье. Как какой-то безумный овощ В чьём-то длинном кишечном тракте О вреде всевозможных сборищ И о пользе буддийских практик Рассуждающий по-хозяйски, Растворяющийся в аш-хлоре, Хоть не знающий по-китайски, Но мурлычущий в ля-мажоре (Так какой-то колдун бродячий Мне однажды шепнул в насмешку), Мы - слепые среди незрячих, Фантазирующие пешки. Впрочем, выяснить невозможно Настоящее положенье. Так зачем же считать тревожно Расстоянья и поколенья? Бог со всем, что на самом деле, И со всем, что в воображенье!.. Ручейки побегут в апреле В двадцать пятое измеренье. В начало РолевикуТы сошёл с ума, мой бедный мальчик,Ты сошёл с ума. И тебя, похоже, доконала Долгая зима. Я таких холодных и суровых Зим не знала, нет. Может, потому несёшь ты снова Этот странный бред: Говоришь о светлом и высоком, Позабыв о том, Что не станет меньше одиноким Опустевший дом, Даже если зазвенят капели И придёт весна. - Для него всегда поют метели В полуночных снах. Славишь ты в своих стихах рассветы, Звёзды и цветы, Но умчатся прочь шальной кометой Все твои мечты, Потому что мир - жесток и тёмен, Безысходна боль, И от этой не излечит боли Никакая Роль. Можешь быть безумцем и поэтом, Воином, шутом - Не спасёт тебя на свете этом От судьбы никто. Заметёт в душе твоей фиалки Лютая зима. Так что мне тебя, мой мальчик, жалко - Ты сошёл с ума. В начало СемьСемь ветров мне песни пели,Семь девиц мне платье ткали, Семь дорог - друг друга дальше - Мне ковром под ноги пали. Семь обличий я сменила. Семь имён моих забыты. Семь мужей, что я любила, Во семи боях убиты. Семь домов моих сгорели. Пепел их развеял ветер. Семь безумных скоморохов Называли меня ведьмой. Семиликая богиня, Полуночная колдунья, По семи своим дорогам Семь веков уже иду я.
В наших домах гуляют ветра, И это значит – нам снова пора Отправляться в путь вслед за ушедшим летом. Нам это лето искать и искать, Ведь только птицы умеют летать, А нам придётся коней седлать и ехать. В наших глазах – витражи снов. Мы позабыли про тяжесть оков, Что на руках и ногах наших издавна дремлют. Мы зачарованы песней сирен. В душах цветёт колдовская сирень Странных пророчеств и сказок, как мир, древних. Наши дороги ведут в Никуда. Тёмная нас увлекает звезда Не в небеса, а в глубокую, жуткую бездну. Но, обречённые лето искать. Будем за этой звездой мы скакать. Ведь нам дорогу менять поздно и бесполезно. В начало ОсеньУходя, уходи навсегда:Возвращаться – плохая примета, Да и солнечных дней не вернуть, Что связали тебя и меня. Льётся с серого неба вода. Вот и кончилось тёплое лето. В лёгкой дымке теряется путь, В волосах колокольцы звенят. Шаг за шагом откроется даль. Мне уже никогда не вернуться. За далёкою горной грядой Будет нового утра рассвет. В зыбком воздухе стынет печаль. Я хотела б назад оглянуться, Я хотела б позвать за собой… Но со мною тебя уже нет. Я порой слышу шелест шагов, И твой голос меня окликает, И твой смех золотистый звенит, И я чувствую рядом тебя. Это эхо чарующих снов, Это память покоя не знает, Не храня ни утрат, ни обид, Только лишь бесконечно любя. Это – Осень. И льётся вода С беспросветно печального неба. В волосах колокольцы звенят, В лёгкой дымке теряется путь. Уходя – уходи навсегда. Наше прошлое кануло в небыль. Если хочешь, забудь про меня, Ведь уже ничего не вернуть. В начало Зеленоглазый вомпирВот кто-то выпорхнул к огню. – Зеленоглазый вомпир. Меня включил в своё меню Зеленоглазый вомпир. Луна запуталась в ветвях. Я напрочь позабыла страх. Ах, я тону в твоих глазах, Зеленоглазый вомпир. Чтобы знакомство завязать, Зеленоглазый вомпир, Ты мог бы что-нибудь сказать, Зеленоглазый вомпир. Вот, громко лязгая клыком, Ты подошёл ко мне бочком. «Hello, babe!..» – А что потом, Зеленоглазый вомпир? Я так люблю зелёный цвет, Зеленоглазый вомпир! Пылает страстью твой обед, Зеленоглазый вомпир. Мы здесь одни, и ночь нежна. Скажи, какого же рожна Ты скрылся от меня во тьму Зеленоглазый вомпир? Вторую ночь брожу в лесах, Зеленоглазый вомпир, И грежу о твоих глазах, Зеленоглазый вомпир. Я не могу ни есть, ни спать. Я целый век способна ждать. Быть может, явится опять Зеленоглазый вомпир? В начало Слишком долгая ночьМои кривые зеркала не отражают больше снов,Мои зашторенные окна фей крылатых не зовут, Мои тетрадные листы не покрывает россыпь слов, И стрелки на часах застыли: ноль часов и ноль минут. Моим мечтам не хватит жара, чтобы явью яркой стать. Мои возлюбленные слепы и помочь не могут мне. И остаётся только ночью на карнизе танцевать И, древней жрице уподобясь, гимны полной петь луне. Мои друзья в далёких далях. Мне туда дороги нет. Их битвы битв моих не легче. Я не стану им мешать. Да не случится им забыться в вихре призрачных побед! Да не случится разучиться верить в чудо и летать! Мою звезду почти не видно: тяжело звезде гореть… Я молча зажигаю свечи, пью на кухне горький чай. Мне остаётся только грустно на огонь её смотреть. Один лишь он ещё способен разогнать мою печаль. Мои негромкие молитвы не услышит адресат. Да и не нужно мне, чтоб слышал. Мы с ним с разных полюсов. А в мутном зеркале маячит чей-то незнакомый взгляд… А за окошком раздаётся хриплый вой голодных псов… И это тянется так долго: горький чай, и свет свечи, И одинокие блужданья средь холодной пустоты… Мой телефон, забытый всеми, сутки круглые молчит… А где-то там, в ночи промозглой, неуютной, бродишь ты… Твои изломанные крылья, чёрный шёлк твоих волос, Твои насмешливые губы, глаз усталых тусклый блеск … Ты заходи, мой Чёрный Ангел, - что же мы с тобою врозь? - Чтобы со мною выпить чая, глядя в тьму ночных небес… В начало СамайнВ танце кружи,Ведьма осенняя, Пой, ворожи. Приготовления Время крылато: От яблок до вещих снов - Всё собрала ты, И свечи горят давно; Отсвет огня Виден теперь везде. В бубен звеня, Громко зови гостей. Тёплою кровью Напоены досыта, Духи откроют Всё то, о чём спросят их. Дарит луна Снов ледяную синь. Чаша полна: Мята, имбирь, полынь. Чашу повыше Поднимешь к небес стеклу. Призраки слижут Те капли, что с губ стекут. Нынче Самайн Моросью радует, Криками стай. Плеском наядовым. Скоро уж панцирь Дворцы их покроет льда. Пусть порезвятся, Покуда жива вода. Плачет бан-ши Где-то над озером. Ветер с вершин Кажется розовым. В звёздных тенётах Повисли обрывки слов. Дикой Охоты Всё явственней гам и рёв. Полной луны Око глаза слепит. Долгие дни Тем, кто в ночи не спит. Лес непролазный Откроет немало тайн. Осени праздник Последний в году - Самайн. В начало ШествиеИду, босой стопойКруша дорогу под собой, По гребням скал, И луч звезды над головой Остёр и ал. Иду, круша миры. Они, по правилам игры, - Труха и прах. Блестят двойные топоры В моих руках. Иду; и ветер сух И зол. Захватывает дух. - Полёт высок. Смешались гарь и птичий пух, Кровь и песок. Иду. Пчелиный рой Повсюду следует за мной, Колюч, шершав. - Убийц неумолимых строй Плывёт, шурша. Иду. Венец огня Навеки голову объял Тугим кольцом. Не Хаос ли короновал Меня венцом? Иду тропою снов Сквозь ураганный вой и рёв И неба стон, Неся на стали топоров Конец времён. В начало Ave, Mors!Ave, Mors! Servi tui te salutant!*Ave, Mors! Ave, Mors! Ave, Mors! Ave!.. Смерть шествует, как царица, победно и грациозно. Ей под ноги стелют ленты и тёмно-красные розы. Под куполом капюшона – извечный оскал скелета. В глазницах сияет пламя нездешне синего цвета. Изгиб косы её страшен. Её так часто встречаю на старых фото в альбоме! Там в каждом лике мне виден и фас, и профиль знакомый. Её нарядов вечерних не счесть в сундуках старинных – Те платья, что пахнут пылью, веками и нафталином. А также тленом и прахом. Всегда и всюду узнаю её присутствия знаки: В надрывном плаче ребёнка, в полночном вое собаки, В зеркальных мутных глубинах, в озёрном иле придонном, В глумливой усмешке беса, в глазах святых на иконах, В огне холодном Самайна. Самайн – её главный праздник, Самайн – её сын любимый. Она является часто в свечей бледно-сизом дыме. И тот, кто её улыбки дождётся в самайнский вечер, Отправится вслед за нею на чёрной ладье далече – Избранник, пророк и жертва. В зеленых кудрях наяды блеснут человечьи кости, И бросят грустные феи на гроб самоцветов горсти, Целуя мёртвые губы, заплачут бледные бан-ши… Ткань мира тоньше и тоньше. Ничто не будет, как раньше. А жизнь – всего лишь мгновенье. А небо всегда спокойно, а небо всегда безлико. Оно далеко от боли, от крови, огня и криков. Вращается вечный жёрнов и мелет кости в мучицу. Из них создают младенцев, которым нужно родиться, Чтоб петь, как пели веками: Ave, Mors! Ave, Mors! Ave, Mors! Ave!.. * Здравствуй, Смерть! Рабы твои тебя приветствуют! (лат.) В начало К ненаписанному романуВойдя на равных в пантеон богов,Облекшись в одеянья цвета крови, Я жду даров – и дел своих плодов, Я битвы жду и славы – не любови. На улицах и шумных площадях, Где вечный гам, и смрад, и кучи хлама, Певцы слепые, средь людей бродя, Мне хором пропоют эпиталаму. А мой жених, солнечноликий бог, Меня, Луну Кровавую, боится… Ему отнюдь не свадебный чертог – Ему война и смерть ночами снится. И возле нежных губ таится тень, И возле глаз морщинки залегают, Пока над миром не сияет день, Пока я рядом с ним лежу, нагая. Мой бедный мальчик, шахматный король, Бессмысленная, глупая фигура… Но что же делать, коль такая роль Назначена тебе, и пуля-дура Уже убийцей выпущена в цель И лишь на время где-то задержалась?.. А над столицей - яростный апрель, Он юн – и он не знает слова «жалость». Супруга – в гроб, его министров – вслед. Таким, как я, вдвоём на троне тесно. Здесь кто-то предрекал Столетье Бед… Ну что ж, пророкам вечно всё известно. А почему? – Так, дрогнувшей рукой Матроса брошены, на грязный стол таверны Упали кости. В начало К «Снам и Яви», про Джера и ЛикаТам, между явью и сном, где кончается мир, начинается бред,Там, растворяясь в Ином, ощущая, что нас сотни лет уже нет, Там, за пределом времён, где, туда и сюда стрелки мчатся по кругу, Там – если встречу тебя, если встретишь меня – брат, скажи, мы узнаем друг друга? Нас Гавриила труба к новой жизни зовёт, поднимает на бой. Что, если в этом бою по веленью судьбы мы сойдёмся с тобой? Там, где ни яви, ни сна, лишь обрывки того, что реальностью мнится – Брат, если встречу тебя, если встретишь меня – я смогу ль на тебя положиться? Кто жизни наши пером по бесплотным листам расписал-разложил? Я за тебя всё отдам, между Злом и Добром пролечу этажи. Там, за пределом всего, что мы знали с тобой, что мы жизнью назвали, Я отыщу тебя, брат, средь осколков миров, средь остывших и страшных развалин. Мне всё равно кто ты есть для меня в этот миг – может, друг, может, враг. Там, между явью и сном, - только призрачный миг, только звук, только шаг. Пусть, как взбесившийся конь, циферблат разнося, стрелка мчится по кругу! Там, где я встречу тебя, где ты встретишь меня, – верю я – мы узнаем друг друга! В начало Возвращение Артура - 1Что-то тревожно сегодня в ночи. Гулкий топот копытВновь раздаётся, железо подков древний камень дробит. Птица стальная в часах вековых замерла и молчит. Но за окном – никого. Пуст тёмный двор. Только фонарь, на цепочке под ветром качаясь, горит. Видимо, это опять, Видимо, это Артур в глубине потайной шевельнулся. Скоро откроет глаза… Выпить настойку и – спать! Воображенья игра, или сумрачно Бог усмехнулся… Ходит над миром гроза. Душно. Свеча на столе источает то мёд, то отраву: Мёртвый моею рукой всыпал в воск благовонные травы. Что, неужели опять – в руки меч и в погоню за славой? Снова – отринуть покой? Снова – в седло? Ветка стучится в окно, листья тёмною плещутся лавой. Всё же его не унять! Тише, Артур! Я устал от смертей, я от прошлого скрылся. Свет мой годами убит. Рано глаза открывать: Нынче ненастье, и Мерлин ещё за тобой не явился; Время застыло и спит. Старый прадедовский меч на стене ловит лунные блики. Слышится шорох ветвей и стволов приглушённые вскрики. Чьи хочешь вызвать из памяти сонной поблекшие лики? Мёртвых покой не тревожь, Тень из теней! Аннума псы на охоту выходят, свирепы и дики. Что же ты шепчешь: «Пора!»? Что же меня поднимаешь из тёплой, уютной постели? В ножны ложится клинок. Трубами взвыли ветра, Двери сорвали с петель… Ты и я есть одно. Полетели! Ночь коротка, путь далёк. В начало Возвращение Артура - 2Ночь плащом покрывает плечи,Под сапог легла мостовая… Пробил час долгожданной встречи. Песней рога – грохот трамвая. Без меча бедру одиноко, Но в ладони хватает силы. Может, ты вернулся до срока? Может, время не наступило? Но двенадцать друзей, как прежде, Встали рядом с тобой стеною. Ты им белые дал одежды, Ты их снова позвал с собою. И какая кому забота, Сколько жизней вы разменяли От Эдема до Камелота, От Голгофы до Ронсеваля!.. Во Времена Легенд тебе и твоим собратьям дано было изменить мир. Но вы не сумели. Может, небеспредельна мерзость? Может, путь не настолько страшен? Ведь не зря же гробы отверзлись И ворота стеклянных башен! Вдруг на этот раз всё же выйдет Долететь, дойти, дотянуться – И дороги конец увидеть, В мир живых королём вернуться? Ну а если смертельна рана, Если боль глубока и остра, Помни, там, за стеной тумана, Ждёт тебя твой волшебный остров. Барка чёрная от причала Заскользит под нездешним ветром, Чтобы смог ты начать с начала Долгий путь свой к мечте заветной. Времена Легенд миновали, но время движется по кругу, и на новом витке тебе снова дана будет власть изменять мир. А пока – «Hic jacet Arthurus Rex, quondam rex que futurus». * * «Здесь покоится король Артур, король прежний и будущий» (лат.). В начало * * *Ломкие сухие листья,Словно бабочки, порхают По пустым осенним паркам, По безлюдным переулкам. Им не снятся сны о выси, Им как будто бы хватает Жизни жалкого огарка И бессмысленной прогулки: Оторвались, завертелись, Понеслись по воле ветра… – Шанс единственный отведать Упоительной свободы. Но его ль они хотели? Пролететь две сотни метров – Хорошо ли, если ведать, Что прошло их время года? Это много или мало – Двести метров перед смертью, Перед тленом, перед гнилью, Перед дверью в неизбежность? Пролетели – и упали, И, проглоченные твердью, Стали грязью, стали пылью… Но откуда эта нежность? – Нежность к облетевшим листьям, Их телам шуршащим, хрупким, И печальные блужданья Средь осенних листопадов, К ним, не грезившим о выси Невесомо-лёгким трупам, Что природы увяданье Ярким празднуют парадом?.. В начало Караван виденийПрочитав этот текст Мартиэль сказала: "Я хочу это петь". И кто я такая, чтобы запрещать что-то Мартиэли? =)Хозяин гробниц разрушенных, Король Ледяной Страны, Взирает глазами мёртвыми на тех, кто придёт потом. Песком, словно слёзной влагою, глазницы его полны. Он ловит виденья бледные беззубым, иссохшим ртом. Богиня идёт со змеями в растрёпанных волосах, Ступает легко по времени, и очи её пусты. Её прославляли древние в безумных ночных стихах, К ногам её цвета мрамора роняли дубы листы. А в небе сверкает Сириус – охотничьих псов звезда, И льётся сиянье лунное в расколотые гробы. А мёртвые жаждой маются, им снится вода, вода… Листает страницы жёлтые сухая рука Судьбы. А зёрна, что в почву брошены, мечтают о свете дня. Влюблённых объятья яростней на чёрной нагой земле. И кто-то тома шуршащие бросает в уста огня, Пытаясь согреться в гибельной холодной ноябрьской мгле. В стакане вино прокисшее, на скатерти чёрствый хлеб… Один на другой похожие, над миром летят года. Играет на арфе сломанной седой и печальный Феб. Рисуют слепые гении меня на холсте – всегда. А я всё кружусь, безумная, в сверкающей пустоте, Не видя в упор отчаянных стараний меня призвать. И лица в разбитом зеркале – не те, и слова – не те. И значит, опять, в Реальности себя воссоздав, играть. Играть, развлекая страшного Царя Ледяной Страны, Безмолвного, неподвижного, бессмертного мертвеца, И скармливать рту истлевшему свои и чужие сны – До самого рёва трубного, до самого дней конца. В начало Мне сегодня снился ангелМне сегодня снился ангел:Крылья угольного цвета, Вместо глаз - провалы в вечность. Он стучал в моё окошко И просил, не размыкая Бледных губ, впустить погреться. Дождь хлестал его нещадно, Ветер рвал из крыльев перья… Пожалела и впустила. Расскажи мне, чёрный ангел, Как зовут страну, что снилась Мне сегодня на рассвете. Там холодные туманы, Там печальные деревья, Вросшие ветвями в небо. Там и птицы не щебечут, И цикады не стрекочут. Тишина и запустенье. Там живут твои собратья. Горечь летняя полыни На губах у них застыла. Не всплакнут, не засмеются, Молчаливы, словно тени, Ждут последнего рассвета. Расскажи мне, чёрный странник, Для чего ты их покинул, Для чего ко мне явился. Для того ль, чтоб я пропела Про печальные деревья, Про холодные туманы, Про глаза - провалы в вечность - И про горький сок полынный, На губах твоих застывший? В начало Опоздавшие к летуМы лежим под одною землёю,Опоздавшие к лету, Не успевшие к свету пробиться. Мы лежим под одною землёю. И доспехи давно проржавели. Нас оплакали горькой смолою В тёмной чаще высокие ели. Травы корни сплели над могилой, И качаются тихо былинки, И багряной листвой завалило К нам дорожки, пути и тропинки, И хвоя облетает бесшумно, На могилу ложась покрывалом. Тот - дурак был, а этот был - умный. Ни того, ни другого не стало… Кто нас вспомнит - такими, как были, Своевольных детей Мирозданья? Сколько сказок о нас сочинили, Сколько мрачных легенд и преданий!.. А в созвездий решительном марше И небес неустанном круженье Все ошибки отмечены наши, Все победы и все пораженья, Наши слёзы и наши усмешки, Наши радости, наши печали. Кто мы были - герои иль пешки? Где мы были - в конце иль начале? И была ль наша песня - допетой?.. Не умея забыть и забыться, Мы лежим, опоздавшие к лету, Не успевшие к свету пробиться. В начало Сотня лет до весны...А порою мне кажется, что зима бесконечнаИ что стрелки часов, как слепые кузнечики, К циферблату прикованы, обезумевши, мечутся, Но февраль не кончается - вьюжный, ветреный, вечный... Не хватает ведь - малого: рук пожатья горячего, И чтоб сердце в груди - обезумевшим мячиком, Чтоб вино подогретое сладко пахло корицею, Чтоб гитара, и смех, и знакомые лица... И Даже пусть бы при этом снег кружился, как прежде, но Если в душах - апрель, если живы надежды - Всё не так уж и плохо, и можно прожить ещё В начало В садах висячих Атлантиды...В садах висячих Атлантиды,Где в чашах маков дремлет лето, Богов владычица Исида Под ручку шла с весёлым Сетом. Они заливисто смеялись, Срывая гроздья винограда, И тени ночи разбегались От их пылающего взгляда. Такими ли их помнят ныне, Клеймя убийством и развратом - Медноволосую богиню С шутливым желтоглазым братом?.. А пир проклятый был далече. Ещё злодейство не свершилось. Спал, как ребёнок, сном беспечным На ложе царственном Осирис. Но над прославленным Египтом Звезда недобрая всходила, Сочились кровью манускрипты, Алели грозно воды Нила… Жрецы читали эти знаки, Тревожно хмурясь и печалясь… А в Атлантиде чаши маков Под тёплым ветерком качались. Смеялось над любой угрозой Едва начавшееся лето. Пронзительно алели розы. Исида целовалась с Сетом. В начало Охота-2Догони меня, Охотник.Буду я хорошей дичью. У меня названий сотни Для несчитанных обличий. На зверей моей породы Псы всегда азартней лают И с восторгом год за годом Ночь Охоты вспоминают. Я из тварей крайне редких И почти неуловимых. Целься точно, целься метко - Всё равно растаю дымом. Чести мало кто достоин Гнать меня по жухлым травам. Докажи, коль сможешь, Воин, Что на то имеешь право! Только помни, с громким гиком Мчась верхом за мной по следу: Сколь трофею быть великим, Столь трудней добыть победу. Кто пленит меня, в ладони Ощутит ключи от рая. Кто, погнавшись, не догонит - Мигом душу потеряет, Станет призраком бесплотным - Сыном зыбкого тумана, С телом бледным и холодным, С неживым прозрачным станом. Будет рыскать он по свету, Неземной ведОм тоскою - Ни приюта, ни привета, Ни надежды, ни покоя. Воин, Чародей, Охотник, И тебя ждёт пораженье. Заклинаний знаешь сотни, Но забыл в одно мгновенье. Опустел колчан заплечный, Конь устал, душа в тревоге… Что ж, прощай, глупец беспечный. Здесь конец твоей дороги. В начало Зеркало Богини - 1Легчайшего шёлка тончайшие нитиСвязали тебя и меня. И всё, что ночами тебе только снится, Имею в реальности я. Оле, моя радость, моё наважденье! Мы есть, и, однако, нас нет: Туманные тени, ночные виденья, Осколки сгоревших комет, На грани грядущего дня и былого Скользящие в лунном луче, Творящие ткани вселенной основу, Не ведая, как и зачем. Мы обе бессмертны, мы обе всевластны. Шаги наши странно тихи. К созданьям своим так легко безучастны, Что сами, как тени, легки. Незримые нити связали нас прочно. Одни нас тревожат мечты. И то, что я вижу во сне полуночном, Имеешь в реальности ты. Коснусь твоих пальцев рукой своей нежно, Почувствую холод стекла. Зачем эта пропасть тоскою безбрежной Меж мной и тобою легла? О, я так хотела б услышать твой голос! Я грежу в ночной темноте, Что это стекло, наконец, раскололось, Открыв нам дорогу к мечте. Пусть замок времён станет мёртвою грудой, Развеется старая грусть... Я жду, что однажды исполнится чудо - Рукой твоих пальцев коснусь. В начало Зеркало Богини - 2Твои руки пахнут полынным дымом,В волосах запутался тёмный ветер, Что летал над пустошами седыми, Там, где вереск тянет сухие руки К небесам угасшим и голос смерти Так отчётлив, ибо другие звуки Там неслышимы до весны. Я не знаю, где это, но порою Я сама брожу там осенней ночью, И Самайн меня окружает роем Пустоглазых душ, и на небе чаша Серебром сочится и кровоточит Ядовитой ртутью, и это даже Не похоже на лик луны. В гибких складках чёрного балахона Я храню изгиб ледяного света, Что с небес когда-то упал в ладонь мне. Точно так же ты серп укрыла в складках До последних отзвуков дальних лета. Мы с тобой похожи в своих повадках, Мы с тобой видим те же сны. Иногда мне кажется – мы как сёстры Иль одна из нас – для другой лишь тень. И, Вероятно, это не так-то просто – Сведать, кем приходимся мы друг другу, И, быть может, мы с тобой – отраженья Некой Третьей, той, что снаружи круга Наших сумрачных встреч ночных. В начало Зеркало Богини - 3Я не поэт. Я зеркало Богини.В самой себе Её читаю знаки. Я пыль миров на звёздной паутине. Я свет Луны в зрачках больной собаки, По кладбищу бредущей одиноко Средь холмиков земли, крестов, оградок… Я первоцвет, пробившийся до срока. Я эхо затяжного снегопада. Я воспеватель склепов и дольменов, В кругах камней плутающий веками. Я узник слов, вполне довольный пленом. Я огонёк свечи в забытом храме. Я отголосок Хаоса. Я песня, Ещё не отзвучавшая доныне. И мой удел сочту, пожалуй, лестным: Я не поэт, но зеркало Богини. В начало Королева ЛьдаСловно ангел, ты ходишь по краям облаков.Ты всегда одинока – ни друзей, ни врагов. И дорога твоя бесконечно пуста, как обычно. И ни солнце, ни дождь не тревожат тебя. Ты по жизни идёшь, никого не любя. А улыбка твоя – это просто такая привычка. Арктический холод в твоих глазах, Звёздная пыль на твоих волосах. – Путь твой лежит высоко в небесах, Королева Льда. Не страшит тебя темень, и в любую метель Ты готова всегда в неизвестность лететь. Ну а люди – лишь зыбкие тени в твоём королевстве. Ты поклонница ночи и противница дня. Ты проходишь по миру, хладным блеском дразня. Одиночество – кредо твоё, Князя Мира невеста. Холоднее снега твой надменный взгляд. На губах – усмешка, а в усмешке – яд. Породил тебя всем на горе Ад, Королева Льда. В начало |
|