Махатма

- Готов ли ты слушать?

- Да, Махатма... - еле слышный голос, подобный шелесту листьев под лёгким ветерком.

Человек сидит в позе лотоса на полу убогой хижины. Его глаза прикрыты. Он находится в состоянии транса. У него европейские черты лица, хотя по цвету кожи он почти не отличим от индийцев и одежда на нём индийская. Перед ним на невысоком столике лежит стопка ослепительно белых бумажных листов, и почему-то кажется, что им здесь не место. Рядом с ними - несколько тщательно заточенных перьев и почти полная чернильница. Человек хорошо подготовился к встрече с Махатмой.

- Я избрал тебя, чтобы ты вернул Миру древнее Знание, - негромко говорит Махатма, вставая у человека за спиной. - Я буду диктовать тебе. Ты пиши. Вместе мы поможем человечеству вступить в новую эру - эру Света, Добра и Справедливости...

Голос Махатмы размеренно звучит в хижине. Человек, подчиняясь его завораживающему ритму, протягивает руку к перу и начинает заполнять торопливыми, неровными строчками первый лист...

Усталый, но чрезвычайно довольный собой, он входит под своды Зала Великих. Владыка ожидает его, замерев на чёрном каменном троне в конце Зала, подобный изваянию. Даже самый пристальный взгляд не различит ни малейшего движения. Тяжёлые складки одеяния падают на ступени, ведущие к трону. Лицо скрыто вуалью теней.

Он усаживается в немедленно возникшее рядом кресло, закидывает ногу на ногу, извлекает из воздуха сигарету и, прикурив от дорогой серебряной зажигалки, с удовольствием затягивается. Он - шут и секретарь Владыки, он может позволить себе чуточку фамильярности. Наконец, решив, что всё-таки не стоит слишком тянуть - хотя что для Владыки несколько лишних минут? - он произносит, не скрывая самодовольства:

- Я сделал это. Теперь смертным будет, чем заняться в ближайшие несколько сотен лет, и они не станут лезть в наши дела.

Эхо его слов некоторое время мечется по Залу, отражаясь от стен и колонн. Наконец оно стихает, и снова воцаряется тишина - такая, словно ничей голос прежде не тревожил древних сводов Зала, и только он один, дерзкий, осмелился посягнуть на власть вечного безмолвия. Спустя бесчисленное количество мгновений раздаётся голос Владыки. Громкий и рокочущий, он как будто приходит ниоткуда - и отовсюду. Слова падают медленно и тяжело, словно даются говорящему с трудом, словно Владыка вещает из далёкого далёка. Да так, в сущности, и есть.

- Хорошо. Ты славно поработал. Они и вправду слишком близко подобрались к Истине. Но ты уверен, что занял их надолго?

Он самодовольно хихикает:

- О да, Владыка! Чтобы понять хотя бы часть того бреда, который я наболтал, потребуются десятилетия. И ещё больше - чтобы сообразить, что всё это действительно бред. Мне пришлось дать полную волю своему воображению. Да и то, боюсь, без косяка я бы не справился...

Он снова тихонько смеётся.

- Хорошо, - вновь падают на него слова, тяжёлые, как сама вечность. - Ты можешь идти.

И Махатма, встав и отвесив Повелителю шутовской поклон, удаляется, насвистывая себе под нос какую-то разудалую песенку. В Зале Великих на годы и годы воцаряется тишина.