Книга Красных Страниц

Пролог.

– Ну что? – с надеждой спросил Хафр, едва переступив порог.

Радомир кивнул.
– Я перевёл её, – сказал он только.

Они прошли в дальнюю комнатку, нечто вроде кабинета: письменный стол, полки с книгами… Хафр сел на предложенный стул и осторожно прикоснулся к лежащему на столе томику в твёрдом чёрном переплёте. Раскрыл его.

Листы были пожелтевшие и ломкие, кое-где даже слегка крошились. Но всё равно они сохранились в удивительно хорошем состоянии, если учесть, сколько им лет. А лет им – восемь тысяч… В некоторых местах даже вроде бы просматривались горизонтальные синеватые тонкие полоски, словно листы когда-то были разлинованы. По желтоватому фону с вкраплениями этой блеклой синевы змеились, текли, ползли написанные красным слова на давно позабытом большим миром языке, почти утерянном, но вновь найденном и воскрешённом. Воскрешённом Радомиром и им самим, Хафром.
– Как странно… Эти красные чернила… Хорошие, кстати, чернила: почти не выцвели. Неплохо бы отыскать секрет их изготовления, – пробормотал Хафр, бережно прикасаясь к испещрённой буквами странице. - И чем, интересно, они пропитали листы?
– Мы с тобой называли это «Книгой Красных Страниц». Наверное, стоит оставить это название, как думаешь? – задумчиво спросил Радомир.

Хафр кивнул. Закрыл томик и немножко отодвинул его от себя. Радомир положил на место томика стопку листов. Белых и новеньких. Изукрашенных чёрными письменами. Его, Радомира, собственной рукой изукрашенных.
– Это перевод, – сказал он.

И сел в старое кресло, глядя на друга, берущего в руки первый лист.

Эста Сангирэм Листэм.
Книга Красных Страниц.

…когда началось это безумие. Вечером пришли люди, вооружённые, злые и испуганные, и стали говорить, что Этих надо убить, что Эти – уже НЕ люди после того, что с ними ТАМ случилось. Они ушли, а родители заперлись в маленькой комнате наверху, и я слышал только иногда пробивающиеся рыдания матери и гулкий голос отца. Я ушёл к себе, спать, однако заснуть не мог. Мать и отец вошли ко мне перед рассветом и сказали, что я не должен больше видеться с Алефом, что он уже НЕ человек. Но Алеф – мой лучший друг. Он и его семья были нашими соседями почти шесть лет. Я стал кричать, что это несправедливо и что я их всех ненавижу, взял куртку и выбежал из дома. Они не смогли меня удержать.

Улица была темна и пуста. Только где-то в отдалении вспыхивали иногда факелы и слышался гул голосов. Я нашёл Алефа в сарае в их саду, где он обычно спал, и мы ушли за город, в старые катакомбы, прихватив немного еды. А когда через четыре дня вернулись, оказалось, что у нас нет больше родителей: ни у меня, ни у него. Город был пуст. Сгоревшие дома таращились на нас чёрными окнами. Улицы были покрыты бурыми пятнами, и мы знали, ЧТО это такое. Часто попадались трупы. От них шёл жуткий смрад. Здесь были и люди, и те, кого уже не считали людьми. Живых мы почти не видели. Лишь кое-где бродили по улицам неясные тени, разыскивая убитых родных или ища поживы.

Наши родители лежали рядом возле крыльца дома Алефа. Они убили друг друга в горячке той скоротечной и страшной войны, от которой нам удалось сбежать. Их тела были уже немного поклёваны птицами и поедены крысами. Мы похоронили их в саду Алефа. Слёз не было, как не было больше ни семей, ни домов (оба наши дома почти полностью сгорели). Мы провели ночь в чудом уцелевшей сараюшке, где раньше Алеф так любил проводить время, а утром ушли из мёртвого теперь города. Навсегда.

* * *

Не знаю, какое число. Да теперь это, наверное, и не важно. Мы идём уже несколько дней, и давно потеряли счёт времени. Вчера встретили странного старика. Это был совершенно сумасшедший старик. Он сказал нам, что во всём виноваты Серебряные, они «выпустили демонов зла» – так он сказал. Бормотал ещё что-то в этом роде. Честно говоря, я не очень-то старался понять.

Алефу всё хуже и хуже. Видимо, на него уже действует ЭТО – то, чему пока не придумали названия. Хотя старик назвал – Проклятье Эвиштара. Меткий эпитет или термин из старых книг???

У Алефа очень бледное лицо. Глаза – чёрные провалы, и веки воспалены. Он в кровь искусал себе губы, потому что ему очень больно. Говорит, что боится спать из-за кошмаров, которые ему снятся. В них он пьёт кровь. Он боится, что это станет сильнее его и он бросится на меня. Нашу еду он больше есть не может. Я тоже боюсь: а вдруг он и правда… Хотя – невероятно. Вампиры – жуткие мертвецы, вылезающие по ночам из могил и питающиеся кровью живых. Всё это – страшные сказки.

Тот же день, вторая половина.

Кажется, теперь я не так уверен в том, что вампиры – сказка. А всё из-за этих трупов… Два трупа в лесу. Тела какие-то высохшие, словно их лишили в одночасье всей крови, а на телах – следы укусов. Отпечатки ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ зубов. Кажется, нападавших было несколько. По крайней мере, больше двух. Я с ужасом представил себе толпу обезумевших людей, с которыми, видимо, произошло то, что сейчас происходит с Алефом, терзающих податливую живую плоть… Неужели он станет таким же, как они? Неужели правда?

Он уже ни на что не обращает внимания. Кажется, все его силы уходят на борьбу с собой. Мне больно видеть его таким – он же мой лучший друг! После того, как мы наткнулись на эти трупы, он предложил мне убить его или оставить где-нибудь, а самому уйти. Но я же не могу, не могу!

Если бы знать, из-за чего это происходит и как это исправить!

* * *

До смерти надоели эти дурацкие красные чернила. Где бы достать нормальных? К тому ж ещё привязалась какая-то детская песенка. Кажется, мне пела её мама, когда я был маленьким. Наверное, схожу с ума.

* * *

Вечер неизвестно какого дня.

Ну вот всё и прояснилось.

Часа два назад Алефу стало совсем плохо. Он стонал и катался по земле – это больше всего напоминало эпилептический припадок – а потом затих. Я понял, что он умирает. Но не мог же я спокойно наблюдать за его агонией! Я вскрыл себе вены на левой руке ножом и подошёл к нему. Он понял, что я собираюсь делать, и, молча, с ужасом и мольбой в глазах, смотрел на меня. Мне пришлось силой поить его моей кровью. Он выпил совсем не много. У меня лишь слегка начала кружиться голова. Потом Алеф заплакал. Он не поднимал на меня глаз, а затем свернулся калачиком и, кажется, уснул.

Чертовски неудобно делать перевязку одной рукой!

Мы на небольшой поляне. Костёрок очень маленький, он почти не даёт тепла и света: мы боимся, как бы к нам не вышел кто-нибудь.

Над деревьями висит огромная круглая луна. Я никогда её такой не видел – словно её вдруг раздуло и она вот-вот лопнет. А может, это мне только кажется. Всё-таки я потерял некоторое количество крови.

Алеф, друг мой, брат мой, единственный человек (человек ли теперь?), который остался со мной от прежней моей жизни, такой безоблачной, такой далёкой! Думали ли мы когда-нибудь, что так получится? Впрочем, я согласен отдать тебе всю мою кровь до капли, лишь бы тебе не было больно, и, думаю, ты сделал бы для меня то же самое, Алеф, если бы понадобилось.

* * *

На следующий день.

Алефу заметно лучше. Он спал, как младенец, аж до полудня, а когда проснулся… Нет, он не говорил мне пышных слов о том, что я настоящий друг и всё такое и он не извинялся. Он просто посмотрел так, что сердце сжалось от боли за него. Почему с ним такое случилось? Ведь он ни в чём не виноват!

Он ел то же, что и я – простую человеческую пищу (теперь я знаю: у этих слов – «простую человеческую пищу» – может быть второй смысл; раньше как-то об этом не задумывался). Он выглядел почти счастливым сегодня. Только вот не смотрел мне в глаза. А если мы случайно встречались взглядами, тут же опускал голову. Это очень страшно – после всего, что мы пережили вместе, чувствовать между нами эту стену.

После обеда я был уже не в силах это выносить. Сел рядом с ним и смотрел ему в лицо до тех пор, пока он не поднял на меня взгляд. Я в жизни не видел такого взгляда! «Я знаю, – сказал он, – мне, наверное, лучше уйти. Тому, что случилось вчера, нельзя повторяться. Ты напрасно это сделал». – «Нет», – ответил я. И он улыбнулся. Я думаю, он всё-таки что-то решил для себя. Но стена, эта страшная стена, вставшая между нами, рухнула, как карточный домик.

И всё же мне тревожно. Кто знает, как часто у него будут повторяться приступы и как он станет с ними бороться?

* * *

А мир понемногу вымирает… И неизвестно, что хуже – умереть или остаться в живых и превратиться во что-нибудь этакое… Не проходит и дня без того, чтобы нам по дороге не попалась парочка-другая трупов. И не все они имеют привычный человеческий облик. Волна мутаций распространяется с ужасающей быстротой, и люди гибнут, потому что многие мутации смертельны. А те, кто выживут – кем они станут? Насколько я понял, вампиры – не единственный вид мутантов. Есть ещё некоторые. Я даже не знаю, как их назвать. Многие люди уходят под землю, в шахты, тоннели. Некоторые даже пытаются спрятаться в собственном погребе! А ЭТО ещё действует! И сколько это будет длиться – неизвестно. Серебряные (я теперь в курсе: нам рассказал эту историю один встреченный нами человек, который знал, в чём дело; увы, он быстро нас покинул, и мы многое не успели узнать; он был, кажется, такой же безумец, как тот старик) выпустили на волю силы, с которыми не смогли справиться. О, конечно! Они думали, что им всё по зубам. Цель близка, давайте заберёмся ещё глубже! – Докопались. До Катастрофы. И кому, скажите, бить морду за то, что случилось? К тому же, всё равно теперь поздно. Но как это остановить? Если бы найти кого-нибудь из них, из Серебряных!..

Когда рвануло в Вейрд-Фэе, все думали, что на Вейрд-Фэе всё и закончится. – Не тут-то было!

Когда поняли, что ЭТО пойдёт дальше – испугались. И, как во времена мрачного Средневековья, устроили «охоту на ведьм», решив, что если уничтожить НЕ-людей, то можно ещё спастись. Отбросив здравый смысл и логику, они принялись осуществлять свою безумную идею. Вот что произошло в моём родном городе. Страх сжёг мой дом и дом Алефа, убил моих и его родителей, убил многих других. Но кровь не смогла остановить ЭТО. Страх – плохой советчик: он затмевает разум.

А в нашем городе жило большинство беженцев из Вейрд-Фэя. В том числе и Алеф со своими родителями. Они уехали в Вейрд-Фэй года два назад, когда отец Алефа устроился там на работу. А месяца четыре назад – после взрыва – вернулись. Я был чертовски рад возвращению Алефа. То есть – страшно сказать – я был почти рад несчастью, вернувшему мне друга. Ведь других друзей у меня не было. Так, приходили и уходили, не оставляя по себе даже памяти. А Алеф стал настоящим другом. После той разборки в школе, когда я встал на его, чужака в нашем классе (он тогда перешёл в нашу школу из какой-то другой), защиту.

Я думаю: ведь наш город находится совсем недалеко от Вейрд-Фэя, и за те три-четыре месяца страшная волна наверняка до нас докатилась. Может, я тоже стану мутантом, только чуть позже? Вампиром или кем-нибудь ещё, похуже вампира? А может, я уже мутант и просто не догадываюсь об этом?

* * *

А всё-таки, зачем я всё это пишу? Неужели надеюсь, что у меня будет спокойная, тихая старость, когда я смогу, поуютнее устроившись в кресле, перечитать всё это и сказать себе: «Вот видишь, парень, всё образовалось. А ты боялся!» или, может быть, надеюсь, что кто-нибудь другой прочитает это, и мы с Алефом навсегда останемся живы в этих красных страницах и в чьей-то памяти? Ещё один способ обмануть Старуху-с-косой, ещё одна тропинка в бессмертие…

Что подтолкнуло меня забрать эту тетрадь из развалин старого доброго канцелярского, где всегда раньше продавалось множество интересных вещичек и где мы с Алефом торчали чуть не каждый день? Наверное, я просто хотел оставить что-нибудь себе на память о тех счастливых временах. Я ведь давно собирался завести себе подобную тетрадь, хотя и не знал толком, для чего. И вот она у меня есть. Толстая тетрадь в твёрдой чёрной обложке. Она больше похожа на книгу, особенно если её поставить на полку. Только вот будет ли у меня когда-нибудь полка, куда я смогу её поставить?

Странно, я никогда прежде не замечал за собой тяги к писательству. И в школе мои сочинения всегда были далеко не самыми лучшими.

Алеф немного посмеивается надо мной. Вот и сейчас он посмотрел в мою сторону и улыбнулся. Думает, что я не вижу. Пусть. Он, впрочем, вероятно, понимает, что это просто мой способ ненадолго убежать от действительности. Если бы он тоже нашёл себе какое-нибудь маленькое увлечение в этом роде, ему было бы легче. Помнится, он всегда любил читать фантастику. Надо бы найти для него что-нибудь… Вот только мы стараемся не приближаться особенно к бывшим человеческим поселениям. А где ещё, кроме как там, можно найти книги?

Алеф удит рыбу. Он каким-то хитрым образом соорудил удочку. Пока ничего не ловится. Он, однако, не унывает. Кажется, жажда крови оставила его. Боюсь, не навсегда. Но мне нравится видеть его здоровым и в хорошем настроении.

Всё-таки бегство от реальности – увлекательная штука! Когда небо такое безоблачное и солнце светит так ярко, так хочется хоть на миг поверить, что всё произошедшее – только страшный сон, и не более, а на самом деле есть лишь то, что мы сидим вдвоём на берегу этой речушки, Алеф удит, а я сочиняю какую-то жутковатую фантастическую повесть. Просто сочиняю…

Ну вот, он что-то поймал! Пойду разводить костёр.

Ночью.

По-моему, я не ошибся, и с луной действительно что-то происходит. Алеф тоже это заметил. Он сказал, что она как-то странно позеленела. И, кажется, она и правда стала крупнее. Интересно, ТО САМОЕ действует и на неё или это просто оптический эффект? Или изменяется наши глаза и наша способность видеть?..

Я уже почти смирился с тем, что тоже потихоньку мутирую. Правда, очень медленно. Хотелось бы верить, что это будет не слишком страшно – то, во что я превращусь.

А рыба была очень вкусная. Несмотря даже на то, что нам пришлось есть её без соли и хлеба. (Хлеб кончился ещё днём, как мы его ни экономили: мы нашли немного пару дней назад в сумке одного… Трупу ведь хлеб не нужен. И тем, кто сделал его трупом, он, видимо, не понадобился тоже.) Я давно уже не чувствовал себя таким сытым. И сонным. Но спать пока нельзя: я на страже, и моё время ещё не истекло. Итак, я призываю всю свою ответственность и всю свою жажду выжить и иду к реке сполоснуть лицо водой!

* * *

Несколько дней не брал в руки тетрадь. Так и лежала в рюкзаке. Не до того было.

Неприятности начались в ту самую ночь, когда я писал про зеленеющую луну и про хлеб, во время дежурства Алефа. К счастью, он успел разбудить меня, и мы смогли удачно спрятаться. (Алеф теперь неплохо видит в темноте, да и слух у него стал очень чуткий.) Мы затаились в зарослях на берегу и смотрели, как к реке выходили те пятеро. Уже рассветало, и я смог их разглядеть. Боже! Они уже совсем не походили на людей. Ужасно уродливые создания! Алеф потом предположил, что они из Вейрд-Фэя и начали поэтому изменяться одними из первых. Потому что за пару недель, например, в такое не превратишься. Должно быть, подобные изменения очень болезненны. Брр!..

Среди тех пятерых была одна женщина. Точнее, это раньше она была женщиной, а теперь она выглядела, пожалуй, страшнее своих спутников. Наверное, потому, что, по моим представлениям, женщины должны быть прекрасны. А эта была настоящим чудовищем.

Они всё же почуяли нас, зарычали. – Меня начинает знобить, как только я это вспоминаю! – Двое рванулись к нашему укрытию. Нам ничего не оставалось, как броситься в воду. Помню, что мне почти не было страшно. Наверное, я просто был в шоке. Было только одно: грести изо всех сил и добраться до другого берега. Вообще-то, я не очень хорошо плаваю. К счастью, речка была неширокая. (Не знаю, как я умудрился не размочить тетрадь. Хороший у меня всё-таки рюкзак…)

Наши преследователи почему-то не полезли в реку. Мне показалось, что они боялись воды. Все пятеро смотрели нам вслед и рычали.

Мы было обрадовались, что ушли от них. Чуть не кричали от облегчения и радости, когда продирались через заросли. А потом оказались на какой-то полянке и обнаружили, что окружены: повсюду вокруг нас были мутанты. Не такие чудовища, как там, на берегу, но всё же чудовища. Они ещё были очень похожи на людей, но от них так и веяло чем-то чужим и страшным. И вот тогда я почувствовал настоящий ужас. Мы стояли с Алефом спина к спине и молча смотрели на приближающихся монстров. У Алефа в руках была какая-то палка (когда он только успел её подобрать?), но вряд ли она могла бы нам помочь.

А эти… У них были бледные, очень бледные лица, и кожа словно приросла к костям. Совершенно безумные глаза, зрачки – будто точки. ( Это было видно хорошо, потому что уже поднималось солнце.) Раззявленные рты, сочащиеся слюной…

Они даже не пытались с нами как-то заговорить. Мы для них были – пища, добыча. Я закрыл глаза, чтобы не видеть этого. Не видеть своего конца.

Но вдруг раздалась автоматная очередь. Я распахнул глаза, пытаясь сообразить, что там ещё за напасть и не галлюцинация ли это.

На поляне появился ещё один персонаж. Это был мужчина лет пятидесяти, почти седой, бородатый, с автоматом. И он палил по этим тварям! Они выли, падали, ползли, бежали… И в конце концов из живых на поляне остались только мы с Алефом и этот человек. (А он был человеком, простым человеком!)

Он подошёл к нам, пристально на нас посмотрел. И обратился ко мне:
– Это твой друг, мальчик?

Я кивнул.
– Я так и думал, – сказал он. – Только поэтому я его не убил.

Мы с Алефом хмуро на него посмотрели и начали пятиться к зарослям, хотя туда и убежало, как мы помнили, несколько тварей.
– Ну-ну, ребятки! – произнёс незнакомец. – Я вам не враг. Я просто хочу сказать, – он посмотрел мне в глаза, – что через пару месяцев твой приятель станет таким же, как эти, – он кивнул на убитых монстров, – если только…
– Если только – что? – дерзко поинтересовался Алеф.

Он стоял очень гордо, вздёрнув подбородок, и смотрел прямо на незнакомца.

Тот улыбнулся. Совсем не зло.
– Если только я не помогу вам, – сказал он. – Если только вы не пойдёте сейчас со мной. Вы оба.

Мы переглянулись, пытаясь понять, не ловушка ли это.

Незнакомец пока быстро осмотрел трупы и, видимо, не найдя ничего стоящего, зашагал к краю поляны. Мы осторожно последовали за ним. Он не оглядывался. Потом начал даже напевать какую-то песенку. Кажется, он не боялся ничего и никого, может даже, чувствовал себя хозяином в этом лесу. Наверное оттого, что у него был автомат. Мы с Алефом не знали, радоваться нам встрече с ним или же наоборот. Поэтому мы шли на некотором удалении и так, чтобы в случае чего можно было спрятаться за деревьями.

Так мы вышли вслед за человеком на другую поляну, побольше. Через неё проходила лесная дорога. А на поляне… мы глазам своим не поверили! – на поляне стоял танк!

Незнакомец подошёл к танку, похлопал его по броне. Повернулся к нам и сказал:
– Ну, вот мы и дома, мальчики, – И пояснил: – Да, эта чудная машинка и есть мой дом. Если хотите, она и для вас станет надёжным убежищем.

Мы с Алефом опять переглянулись. Алеф сказал:
– Мы должны подумать, стоит ли вам доверять.

Незнакомец пожал плечами и отвернулся, мол, делайте, что хотите. Алеф отвёл меня подальше, и мы долго шептались с ним. Наконец решили попробовать: авось прорвёмся!
– Зачем вам это надо – помогать нам? – спросил Алеф, когда мы вернулись к танку.
– Видите ли, – сказал задумчиво незнакомец, – я всегда считал и продолжаю считать, что разумные существа должны помогать друг другу. Особенно в такой ситуации, как наша с вами. И, кроме того, я верю в судьбу. Если уж наши дороги пересеклись, значит, в этом что-то есть, а? Как думаете? – И он улыбнулся.

Улыбка у него всё-таки была очень светлая. Я, конечно, знаю, что внешность часто бывает обманчива. Но за время наших скитаний я привык доверять чувствам, и они меня ни разу не подводили. Мои чувства говорили мне, что незнакомец не лжёт. Он имел танк и автомат, но при этом больше почему-то походил на книжника, чем на военного. Этакий странствующий философ, которого обстоятельства вынудили взять в руки оружие.

И мы согласились. И залезли с его помощью в танк, непрестанно восторгаясь, словно и не было вокруг полного опасностей мира, а было только – двое ребят, ещё школьников, которым позволили покататься на танке.

Незнакомец улыбался, глядя на наше восхищение. Он оживил машину, и мы поехали.

Его зовут Рагнар. И он сказал, что он тоже чуть было не стал вампиром. Но так как он учёный (здесь я не ошибся), то он сумел найти некое средство, которое помогало снимать приступы, некий не то отвар, не то настой. Мы с Алефом возликовали. Однако Рагнар с грустью признался, что с помощью его средства невозможно исцелиться навсегда, и, наверное, по-настоящему хорошего лекарства от их с Алефом напасти не существует. Это же мутации, а не простуда какая-нибудь! Но приступы его препаратом снимать было возможно. По крайней мере, такие страдания, как в памятный вечер, моему другу больше не грозили.

Рагнар привёз нас в маленькую лесную деревеньку, построенную буквально на днях. Всего шесть домов. Жили здесь такие же люди, как Рагнар. (То есть, получается, что всё-таки не люди, конечно…) Рагнар сказал, что это те, кого ему удалось собрать по здешним лесам и что у них та же проблема, что и у Алефа. Короче, это оказалась деревня потенциальных вампиров.

Обитают в деревне как мужчины, так и женщины, есть даже двое маленьких детей, не достигших и десяти лет. Народ суровый. Они хорошо вооружены, и у них, как у Рагнара, имеются танки. Рагнар объяснил, что здесь неподалёку раньше располагался полигон, а он и ещё парочка ребят имела к этому полигону некоторое отношение. Поэтому они и знали, где брать оружие и как управлять техникой. Честно говоря, я не очень вникал в его рассказ. Зато Алеф слушал со всем вниманием.

Кажется, мы впервые за несколько последних недель оказались в безопасности.

* * *

Мы поселились в доме Рагнара. Понемногу помогаем по хозяйству. Алеф вовсю учится обращаться с танком и с оружием. С прискорбием вынужден признаться, что из меня как техник, так и стрелок никудышный.

Вчера вечером, когда я сидел на кухне и описывал наши приключения, Рагнар это заметил. Ну, он увидел у меня тетрадь и ручку. (Надо бы попросить у него стержень с пастой менее ядерного цвета…) Я ужасно смутился. Думал, он станет надо мной смеяться. Но он похлопал меня по плечу и сказал, что это очень здорово, что я записываю происходящие со мной события и что, вполне возможно, когда-нибудь это окажется чрезвычайно важным. Хотелось бы верить… Впрочем, я не особенно задумываюсь, что станет с моей тетрадью. Я пишу просто потому, что это занятие превратилось в некую милую и необременительную привычку. А ещё мне, пожалуй, немного хочется, чтобы моя тетрадь встала рядом с другими книгами на полке Рагнара. Да, здесь есть книжные полки, о которых я мечтал в дороге! Более того – здесь есть книги! Много книг! Я даже не думал, что во всём этом кавардаке хоть кто-нибудь вспомнит о книгах. Но Рагнар вспомнил. Он сказал, что перевёз сюда почти всю свою городскую библиотеку и ещё кое-что, найденное им впоследствии в руинах города. И его библиотека постоянно пополняется. Здесь есть книги по разным предметам и на разных языках. Заметив мой интерес, Рагнар пообещал научить меня языкам, на которых они написаны, а пока разрешил мне брать читать те книги, которые мне понятны. Я всё утро просидел над одним томиком. Над томиком стихов. Это очень странно – тут, в лесу, после гибели цивилизации, ни на минуту не забывая о рыскающих по лесам полчищах чудищ, читать стихи – те самые, которые читал всего пару месяцев назад, уютно устроившись с ногами на своей кровати, в безопасности, не подозревая о надвигающейся Катастрофе, в доме, которого уже нет…

* * *

Утром Рагнар предложил мне поехать с ним в одно место, где, по его словам, мне было бы весьма и весьма интересно. Я согласился. Алеф ещё спал, когда мы уходили из дома.

Ехать пришлось минут сорок. Путь наш закончился перед мрачноватым на вид зданием, больше похожим на маленькую крепость, чем на простой дом: пятиэтажное, сложенное из толстых серых плит; окна только на двух верхних этажах – крошечные и забранные решётками; дверь небольшая, железная, тяжёлая. Пожалуй, даже на танках этот домик не так-то просто было бы взять! Но танки, а точнее, люди на танках, как раз его охраняли.
– Здесь лаборатории и архив, – пояснил Рагнар, открывая дверь (там были какие-то кнопки на стальной панели).

Внутри здание оказалось таким же мрачным и серым. В коридорах и на лестнице было довольно темно, и Рагнар включил фонарь. Мы молча поднялись на четвёртый этаж, и я просто поразился, до чего же он отличается от трёх нижних: здесь было много света, светлые стены, пол и потолок, столы со всевозможными колбами, ретортами, пробирками, разноцветные реактивы в склянках… И ещё здесь были люди. Двое мужчин и женщина. Три человека в белых халатах. Я даже удивился их одежде. Снова возникло чувство, словно никакого взрыва в Вейрд-Фэе не было.

Рагнар познакомил нас. (Увы, у меня плохая память на имена! Но, кажется, женщину зовут Элга, а одного из мужчин – Вейн). Меня он представил как одного из первых летописцев Новой Эпохи, чем несказанно смутил. Потом он ушёл наверх, на пятый этаж. А Вейн рассказал мне, что они пытаются вывести растение, которое могло бы вырабатывать все те вещества, которые необходимы для снятия приступов жажды крови и ломки в случае неудовлетворения этой жажды. Кажется, так. Они считают, что таскать с собой раствор в склянке и шприцы неудобно, тем более что запас шприцов небезграничен, а будет ли возможность производить новые – неизвестно. Нужно поэтому, чтобы их растение содержало все нужные вещества и эти вещества могли бы легко и быстро усваиваться организмом. Насколько я понял, работа идёт довольно успешно. Потом они планируют рассадить это растение по всем здешним лесам, чтобы в случае нужды его не пришлось бы долго искать.

Интересно, где-нибудь ещё есть такие маленькие научные центры, вот прямо сейчас пытающиеся решить подобные насущные проблемы? Наверняка ведь есть! Возможно, им стоило бы объединиться и работать вместе. Я так и сказал Элге, когда она поила меня чаем. Она со мной согласилась, но сказала, что пройдёт ещё немало времени до того момента, когда можно будет выбраться в большой свет и попытаться связаться с этими центрами, а сейчас слишком опасно, и, кроме того, мы ведь не можем быть уверены, что эти гипотетические другие центры существуют на самом деле. Пожалуй, она права.

Чувствую, что в архив мне пока что дорога заказана. Во всяком случае, никто мне не предложил сходить туда, а сам я не решился. А очень хочется! Возможно, там есть что-нибудь о причинах Катастрофы. Буду стараться вовсю. Кто знает, может и пустят…

* * *

Алеф сдружился с одним из ребят посёлка. Они вместе охотятся и ходят на рыбалку. Естественно, с прикрытием. Ещё пару месяцев назад, в родном, ныне погибшем городе, мне, наверное, это показалось бы обидным. Но я откуда-то точно знаю, что теперь для нас началась совершенно новая жизнь и всё, что было в прошлом, как бы не считается.

Рагнар учит меня читать его книги на чужих языках, а ещё я много времени провожу в лаборатории. Вчера мне даже позволили на минутку заглянуть в архив. Там множество стеллажей, забитых документами, но что это за документы, я пока не знаю.

Обитатели лаборатории в шутку зовут себя «Знающими», а Рагнар зовёт себя ещё и «Помнящим», потому что, как он мне признался, он не просто читает документы, но и помнит, как всё было на самом деле. Я подозреваю, он каким-то образом приложил руку к тому, что разразилась Катастрофа, хотя, возможно, и не знал тогда, чем всё обернётся. Мне кажется, его гложет чувство вины перед человечеством и миром, и именно поэтому он сейчас так отчаянно пытается спасти всё, что ещё можно спасти, и всех, кто оказывается на его пути. Он говорит, что в этой шутке насчёт «Знающих» и «Помнящих» есть здоровая доля горькой правды. «Может быть, мальчик, мы с тобой кладём начало возникновению двух элитарных каст – первых каст Нового Мира. Третьей кастой будут, скорее всего, охотники: очень уж они важные люди в жизни посёлка», – сказал он мне сегодня. Что ж, вполне возможно.

* * *

Рагнар привёз ещё одного найдёныша в наш дом. («Наш дом» – как приятно и одновременно грустно писать это!) Ей лет пятнадцать, она очень худенькая, измождённая; у неё длинные русые волосы и большие синие глаза. Она всего пугается и никому не доверяет. Только, кажется, к Элге она относится чуть менее настороженно, чем к прочим. Элга сказала, что заберёт её к себе в дом.

Уже полдня не могу выкинуть из головы мысли об этой девушке. Что-то в ней есть такое, что не позволяет о ней забыть.

Алеф тоже ходит хмурый. Кажется, и ему она запала в душу.

* * *

Недели три не открывал свою тетрадь: не было свободного времени. Меня допустили в архив и доверили разбирать документы, поскольку они в ужасном беспорядке. Точнее, я просто помогал Рагнару и тому третьему из лаборатории, чьё имя с таким трудом запомнил – Джефу. Мы сидели на пятом этаже почти безвылазно, копаясь в кипах бумаги. Да и сейчас там ещё осталось много работы.

Рагнар, оказывается, тоже пишет о том, что с нами произошло и происходит. Хочет, чтобы его записи остались в архиве для потомков. Моей тетради он пророчит такое же будущее.

Остаётся утешаться собственной небесполезностью, ибо больше утешаться нечем: моя синеглазая дева, Лана, вовсю смеётся с Алефом на крыльце. А он сам на себя не похож – такой уверенный в себе, смелый, свободный…

Нет, не буду больше писать о ней. Зачем потомкам знать о моих сердечных страданиях?

* * *

Ещё два месяца спустя.

Мы с Рагнаром и охотником по имени Лесли отправляемся в большой мир на поиски других «Знающих» и «Помнящих». Понятия не имею, сколько продлится наше путешествие. Не знаю, останемся ли живы. У нас есть танк, оружие, куча припасов и карты. Но мы ни на миг не забываем, что мир вокруг нас уже необратимо изменился и продолжает меняться.

Алеф и Лана остаются здесь, в доме Рагнара. Думаю, это даже хорошо, что я уезжаю – и, возможно, никогда сюда не вернусь. По крайней мере, не нужно будет встречаться с её безмятежными синими глазами. И натыкаться на какой-то виноватый взгляд Алефа. Я не говорил ему ничего, но он, видимо, сам догадался, и теперь вздумал считать себя «плохим другом». Я оставлю ему свою тетрадь на хранение. Думаю, не стоит брать эти ценные (как утверждает Рагнар) записи в такое опасное путешествие. И ещё я оставлю ему небольшое письмо, где всё ему честно расскажу и попрошу его не винить себя ни в чём. Я, как и Рагнар, начинаю верить в судьбу. Если всё произошло так, как произошло, значит, так и должно быть.

Когда вернусь (если вернусь), напишу здесь о наших приключениях.

Дурацкие красные чернила… Но я к ним так привык!..

Эпилог.

– Как же его всё-таки звали? – спросил Хафр у молчащей вечности, отложив в сторону листы, исписанные ровным почерком Радомира. – Как звали того, кто оставил нам свидетельство о первых днях Нового Мира? И почему он вдруг прекратил писать? И куда подевались первые несколько страниц? Они явно вырваны. Но кем и зачем? Он ли вырвал их или это сделал кто-то другой? Для того ли, чтобы не осталось ни следа Старого Мира, чтобы мы никогда не узнали, какова была их жизнь до Катастрофы и была ли она похожа на нашу? И потом, это мы не знаем, как его звали. Возможно, он оставил и другие следы в истории твоего народа и мира в целом. Он ведь, кажется, собирался стать учёным… А Рагнар, а Алеф? Они ведь наверняка тоже что-то делали. Благодаря Рагнару, похоже, твой народ, Радомир, и существует на свете… И нашли ли они единомышленников? Надо же, как много мы ещё не знаем!..

Радомир пожал плечами и грустно улыбнулся:
– У меня нет ответов на твои вопросы. Я и сам задавал их себе не раз, пока работал над переводом, и сейчас они тоже тревожат меня. Но, признаться, ответов я не нашёл. У меня есть только различные предположения. Мы можем подумать над ними, если хочешь.
– Непременно подумаем, – сказал Хафр, и глаза его блестели, отражая свет лампы. – Я уверен, мы ещё много чего накопаем, приятель. Мы выясним все-все подробности. И, кто знает, возможно, нам с тобой даже удастся предотвратить грядущие Катастрофы…

Он взглянул на лежащие на столе листы. Попросил:
– Можно я возьму их ненадолго? Сделаю копию и тотчас верну…
– Бери, – ответил Радомир, потянулся и зевнул.

Было около четырёх, и глаза у него давно уже слипались. Всё-таки он ужасно устал за последние дни, когда сутки напролёт просиживал за письменным столом, работая над переводом. Ему, как и Хафру, так важно было узнать!.. Однако, получив ответы на одни свои вопросы, они тут же начали задавать новые. И кажется, конца цепочке загадок и тайн не было. Но именно это и заставляло их снова и снова бросаться в океан времени и в пучину всевозможных опасностей. Чтобы в их руках оказалось ещё одно звено этой бесконечной цепочки. Чтобы в пальцах забился хвостик ещё одной тайны.

Радомир хлопнул друга по плечу и пошёл спать. Его работа на сегодня была выполнена. Новый день сулил новые находки и новые открытия.

А Хафр до самого рассвета так и сидел за столом, перебирая, точно звенья волшебного ожерелья, покрытые бисером букв листы.

Примечание.

Книгу Красных Страниц большинство современных учёных считают вымыслом. Лишь немногие верящие в неё ищут эту книгу по всему свету, так как убеждены в том, что в ней изложена история гибели Старого Мира и возникновения Нового.

По легенде, эта книга написана существом, пережившим Смену Времён, а потому она является самым правдивым документом, рассказывающим о событиях тех лет. Книга считается утерянной, причём где и когда – неизвестно. Другая проблема заключается в том, что книга написана на языке Старого Мира, и даже попади она в руки учёных, они вряд ли сумели бы её прочесть, поскольку язык этот забыт уже несколько столетий назад.

Мы же, в свою очередь, заявляем, что Книга эта – вполне реальная вещь. Автор этих строк неоднократно видел её и даже держал в руках. Переведённый текст её мы приводим с разрешения её нынешнего хранителя, вампира Радомира из касты Знающих, созданной ещё в начале Новой Эпохи, члены которой на протяжении веков сохраняли древнее знание, в том числе и языки Старого Мира.