Как скрибы в смоле
Тавер Ведрано устало прислонилась спиной к еще не растерявшей дневное тепло каменной стене маяка и бросила равнодушный взгляд на раскинувшийся внизу Сейда Нин. Прохладный вечерний ветерок выхватывал из ее простой прически тонкие серебристые прядки и играл ими, то вскидывая вверх, то бросая ей в лицо, щекоча впалые морщинистые щеки. Она не обращала внимания. Стороннему наблюдателю показалось бы, что Тавер любуется закатом, но на самом деле ее невидящий взгляд был устремлен гораздо дальше окрашенных золотом и багрянцем горизонтов. Гораздо дальше. В прошлое. В те далекие дни, когда она была счастлива. А потом несчастна. А потом - не чувствовала больше ничего: ни радости, ни боли.
- Я нашел на теле вот это кольцо... Возможно, вы захотите оставить его себе на память? - молодой данмер с материка, только вчера сошедший с корабля на суровую землю Вварденфелла, растерянно мялся, отводил взгляд и определенно не знал, как себя вести и что говорить. И правда, какими речами можно утешить женщину, только что потерявшую смысл существования?
"Я не могу поверить, что он действительно мертв..."
- Благодарю вас... - странно, как ровно и спокойно звучит ее голос. - Ах да! Возьмите вот эти зелья... за заботу... Вам они пригодятся.
Проклятый Форин Гилнит! Если бы она знала, что убийца он, она выцарапала бы ему глаза! Она вырвала бы его лживый язык, посмевший клеветать на Процессуса, благороднейшего из смертных, а потом вырвала бы и сердце, каменное, жестокое сердце, никогда не заботившееся о других. О ней, например. Форин Гилнит даже мельком не подумал, каково будет ей, когда он всадит кинжал в ее возлюбленного, в ее Процессуса. Процессус был для Форина всего лишь сборщиком налогов, имперцем, чужеземцем, одним из захватчиков некогда свободной земли Морровинда. А для нее он был всем. Она сама не очень понимала, когда и как родилась в ее душе любовь к этому человеку. Но, раз родившись, эта любовь не могла уже умереть.
Камни маяка тоже помнят. Процессус впервые поцеловал ее когда-то, прижав к этой самой стене. Они любили подниматься по вечерам сюда, наверх, и наблюдать, как уходит день и надвигаются на Сейда Нин сумерки. Еще Процессусу нравилось смотреть, как она разжигает огонь маяка. "Ты богиня. Ты несешь свет и тепло, ты спасаешь жизни мореплавателей, вырывая их из алчной пасти морской пучины", - так он говорил. Никто ни раньше, ни после не называл ее богиней.
Тавер вздохнула и все-таки попробовала пригладить растрепанные ветром волосы. Столько лет пролетело, столько произошло всего в мире... А ее сознание застыло в прошлом, будто скриб в смоле. Настоящее не имело для нее значения, ведь на самом деле она была давно мертва. Что ей до того, что над Красной Горой наконец чистое небо, а Трибунал пал? Что ей до всего прочего?
Она вдруг насторожилась. Ей показалось, что на лестнице за приоткрытой дверью, ведущей внутрь маяка, послышались чьи-то шаги. Но ведь этого не могло быть. К маяку вообще редко кто-то приходил, и совсем никто не поднимался наверх. "Кажется, я окончательно выжила из ума..." - с безразличием подумала она. Однако звук повторился. Спустя пару мгновений - пригнув голову, потому что проем был невысоким - на узкую площадку, где стояла Тавер, вышел воин в сверкающей броне. Данмер. Его обветрившееся лицо было покрыто шрамами, в четкой линии плотно сжатых губ читалась решительность и непреклонность. Гордо расправленные плечи, даэдрический меч у пояса... Даже Император позавидовал бы этому данмеру. "Да, я выжила из ума. Мне мерещатся удивительные вещи", - Тавер молча смотрела на посетителя. Только скрещенные на груди руки выдавали ее напряжение.
- Приветствую вас, мутсэра, - тихо и как-то робко - что совершенно не вязалось с его властной внешностью - произнес данмер. - Столько лет прошло, а вы почти не изменились... И маяк все тот же.
- Мы знакомы? - с вялым интересом спросила она, наблюдая за ним. Данмер вел себя загадочно. Сначала, прикрыв глаза, подставил изувеченное лицо последним лучам солнца, вздохнул полной грудью... Потом, странно кривя губы, принялся разглядывать город внизу. Нет, она его не знала. В конце концов, ее никогда прежде не посещали аристократы.
- Знакомы. Когда-то... очень давно... - казалось, что слова даются ему с трудом, - я уже стоял здесь, на этой самой площадке. Благословенные дни... А потом, несколько часов спустя, я принес вам кольцо вашего возлюбленного... Он, кажется, был убит кем-то...
- Боги... - выдохнула она. - Тот мальчик...
- Да. Тот мальчик. Лучше бы я остался им навсегда.
Тавер рассмеялась - хрипло и неестественно, потому что давно забыла, как это делается.
- Так ты тоже... ты тоже... застрял в прошлом! Хороши мы с тобой!
Он удивленно посмотрел на нее, а потом вдруг улыбнулся. Улыбка была похожа на оскал, потому что и он почти не помнил, как улыбаться...
Двое, застывшие в смоле времени, - усталая старая женщина, потерявшая свою любовь, а с нею и смысл жизни, и суровый, много повидавший и переживший воин, Нереварин. Они оба стояли в этот миг там, где все для них когда-то началось. А у их ног Сейда Нин, город более вечный, чем Морнхольд или Вивек, погружался в сумерки.
|
